Главная  Чемпионы  Соревнования  Корпоративы  Фестивали  Киносъемки  Обучение  Награды  История Статьи

Клинок против брони

Это случилось не в 1941-м, когда «Тигры» и «Пантеры» были призраками будущего, а позже, в 43-м, в грязной, изрытой воронками полосе между лесом и сожженной деревней. Шла позиционная война, и на этом участке у немцев не было передовых танковых частей. Но у них были «бронетранспортеры» — полугусеничные Sd.Kfz. 251, которые для нашей пехоты в окопах были такими же «танками», такой же железной смертью.

Рота старшего лейтенанта Марченко закрепилась на ничейной земле. Ночью подтянули «сорокапятку», но к утру ее уже раздавила вражеская самоходка. Теперь противник чувствовал себя хозяином. Каждый день, ближе к вечеру, из-за бугра выползали два серых «ящика на гусеницах». Они не шли в атаку на окопы. Они действовали нагло и методично: становились в полукилометре и вели методичный пулеметный и орудийный обстрел наших позиций, не давая поднять головы, выбивая последних людей. Артиллерия молчала — берегли снаряды для крупных целей, а минометы не могли пробить броню.

Именно тогда появился у нас Федор Жихарев, сибиряк, до войны — мастер спорта по метанию ножей. Тихий, угрюмый боец. Он смотрел на эти «броневики» не со страхом, а с холодной, расчетливой злостью мастера, которого отвлекают от важной работы.

— Нельзя так, товарищ старший лейтенант, — сказал он как-то вечером Марченко. — Они же людей как мух крошат. Надо прекращать.

— И как ты это прекратишь, Жихарев? Рукой поймаешь пулю? — устало спросил командир.

— Нет. Ножом.

Все решили, что он спятил от напряжения. Но на следующий день, перед визитом «гостей», Жихарев подозвал двух самых ловких разведчиков и провел инструктаж. Сам он припас не саперную лопатку (ее он метал виртуозно), а три тяжелых армейских ножа образца 1940 года — те самые, с широким клинком и литой рукоятью, которые врубались в сосну как топор.

Немцы, как по расписанию, выкатились на свою позицию. Заглушили моторы. Начался обстрел. И в этот момент из передовой траншеи, из-под самого носа врага, трое наших бойцов, ведомые Жихаревом, рванули короткими перебежками вперед. Они использовали каждый бугорок, каждую воронку. Немцы их заметили не сразу, а когда открыли огонь из пулеметов, было поздно — они уже вползли в мертвую зону, прямо перед машинами.

И здесь началось невообразимое. Жихарев и его товарищи не кидались под гусеницы с гранатами. Они делали то, чего никак не мог ожидать ни один немецкий танкист или десантник. Из укрытий за бронетранспортерами они начали метать ножи в смотровые щели.

Кажется абсурдом? Но смотровые щели «ганомага» — это узкие, но жизненно важные прорези, через которые механик-водитель и командир смотрят на поле боя. Броня вокруг — 15 мм, пуля ее не пробьет с дальности, а вот тяжелый, метнутый с двадцати шагов рукой мастера нож…

Первый клинок, брошенный Жихаревым, не попал. Со звоном отрикошетил от лобового стеклоподобного «триплекса». Но второй, под другим углом, вонзился в узкую щель над ним. Раздался приглушенный крик изнутри. Пулемет на ближайшей машине умолк. Второй разведчик, Петров, метнул свой нож в приоткрытый люк десантного отделения, откуда выглядывал офицер. Тот рухнул внутрь.

На второй машине запаниковали. Механик дал задний ход, пытаясь развернуться, чтобы придавить смельчаков или дать пулеметчику угол обстрела. Но Жихарев был уже рядом. Он не стал метать последний нож. Подскочив к отъезжающей машине, он изо всех сил воткнул клинок в решетку радиатора, пробив тонкие ламели. Из решетки повалил пар. Мотор захлебнулся, машина встала.

Из люков начали выскакивать оглушенные, перепуганные немцы. Их встретили автоматные очереди из окопа — увидев суматоху, Марченко поднял роту в контратаку. Экипаж первой машины, где водитель был ранен ножом в лицо, сдался почти без боя. Второй, с заклинившим мотором, был добит гранатами.

Когда все стихло, старший лейтенант подошел к Жихареву, который вытирал тряпкой свой единственный уцелевший нож.

— Как ты додумался?..

Сибиряк пожал плечами, глядя на трофейные машины и пленных.

— Броня железная, а человек за ней — из мяса. Надо только до мяса добраться. Смотровая щель — она как глаз. А глаз без защиты оставить — глупо.

С тех пор в роте, да и в полку, к метательным ножам относились иначе. Это было не просто холодное оружие. Это был последний аргумент пехотинца, бивший в самую уязвимую точку стального зверя — в его зрение, в его связь с миром. И иногда, в кромешном аду ближнего боя, стальной клинок, летящий в узкую прорезь, оказывался страшнее и точнее артиллерийского снаряда.

Это не было массовой тактикой. Это была отчаянная импровизация, ставшая легендой окопов. Легендой о том, как хладнокровие и мастерство одного человека могут перевесить грубую силу брони и пулеметов.

Мы на карте